“Дауншифтинг” и его истоки
В «Психологии бессознательного» К.Г. Юнга встречается следующий пассаж: «Возьмем для примера бизнесмена, который поддался соблазну рискнуть и в результате обанкротился. Если он не даст этому удручающему переживанию обескуражить себя и не упадет духом, сохранит свою прежнюю стойкость, то, возможно, с последующей актуализацией целительной предосторожности его рана заживет без серьезных последствий. Но если он из-за этого надломится, откажется от всякого дальнейшего риска и будет пытаться “заштопать” свою социальную репутацию в рамках ограниченных возможностей, с ментальностью запуганного ребенка исполняя второсортную работу на крохотной должности, работу, которая, несомненно, ниже уровня его возможностей, то он, в терминах аналитической психологии, начнет восстановление своей персоны регрессивным путем. Испугавшись, он соскользнет на более раннюю фазу своей личности; он съежится и примет такой вид, будто он все еще находится накануне критического переживания, но совершенно не способен даже просто подумать о том, чтобы вновь пойти на такой риск. Может быть, раньше он хотел большего, чем мог добиться; теперь он не отваживается даже на то, что ему, собственно говоря, по силам».
Примером такого «съеживания» является у Юнга «простая жизнь», получившая художественную реализацию в монологе Мефистофеля в сцене «Кухня ведьмы»:
Уединись в глуши полей,
Руби, копай, потей за плугом.
И ограничить тесным кругом
Себя и ум свой не жалей;
Питайся просто в скромной доле,
Живи, как скот, среди скотов
И там, где жал ты, будь готов
Сам удобрять навозом поле.
Поверь мне: в этом весь секрет
Помолодеть хоть в восемьдесят лет».
Концепт «простая жизнь» крайне важен для понимания некого «нового» тренда современности и служит объясняющим началом для многих наблюдаемых нами процессов. Что значит уход в «простую жизнь» сегодня? На закате Советского Союза, когда сегрегация партийной и производственной элиты («номенклатуры» на языке 90-х) от остального общества достигла допустимого для существования общественной системы предела, в условиях «забитости» социальных лифтов для значительной части советской интеллигенции «простая жизнь» ассоциировалась с приусадебным участком, на обустройство и поддержание которого тратились все свободные материальные, временные, психологические ресурсы.
В изменившейся социальной, экономической, культурной реальности, в которой «человечество оказалось перед сложными вызовами прежде всего со стороны результатов собственной деятельности», первая ассоциация с идеей отказа от карьеры и укрепления финансового положения – это, конечно, дауншифтинг. Многим запомнились слова главы Сбербанка России Германа Грефа на Гайдаровском форуме 2016 г., где банкир назвал Россию страной-дауншифтером: «Мы проиграли конкуренцию и оказались в стане стран, которые проигрывают, стран-дауншифтеров. Страны и люди, которые сумели вовремя адаптироваться и проинвестировать в это, – победители. Те, кто не успел, очень сильно будут проигрывать», – цитирует Г. Грефа сайт РБК.
Тем не менее, термин «дауншифтинг» принято связывать не со страной, а с индивидом. Термин downshifting и само явление дауншифтинга были популяризованы опубликованной 31 декабря 1991 г. в газете «Вашингтон Пост» статьей Сары Бан Бреатнах «Жизнь на пониженной передаче: дауншифтинг и новый взгляд на успех в 90-е» (Living in A Lower Gear: Downshifting: Redefining Success in the ’90s).
Дауншифтинг, буквально “движение вниз”, представляет собой сознательный добровольный отказ от движения по карьерной лестнице, зачастую связанный с понижением социального статуса и ухудшением материального положения, для освобождения времени для досуга и посвящение его другим, не связанным с работой, видам деятельности. Одной из отличительных черт дауншифтинга является не просто движение вниз, а “скатывание” с уже завоеванных, достаточно высоких позиций.
Некоторые авторы предтечей дауншифтеров считают образ Диоклетиана, удалившегося в поместье для выращивания капусты. Такое продление истории дауншифтинга, скорее похоже на шутку, в которой, как известно, всегда есть “доля шутки”. Связано ли широкое распространение данного явления с наступлением эры изобилия или это естественная реакция на всё более усугубляющуюся материалистичность современного общества? Думается, что правомерно признание обоих факторов».
Один из первых отечественных исследователей дауншифтинга видит его возникновение в России частью общемировой тенденции развития общества потребления. Мы же, следуя методологии Юнга, обратим внимание на тот факт, что массовый характер и общественное обсуждение дауншифтинг получил после завершения золотого или «жирного» десятилетия во время мирового экономического кризиса, начала санкционного давления на Россию, когда часть новой буржуазии, ориентированной на бизнес с западными партнерами, вынуждена была искать новые возможности для развития или уходить, в том числе в дауншифтинг.
Герман Стерлигов и дауншифтинг по-русски
Характерно, что одним из первых дауншифтеров России стал банкир Герман Стерлигов, соучредитель первой в России товарной биржи «Алиса» (1990 г.), который в 2004 г. оставил дела и вместе с семьей уехал в Подмосковье, в один из населенных пунктов Можайского района, где занялся сельским хозяйством. Имея свой сайт, Г. Стерлигов ведет раздел «Энциклопедия моих ошибок (на пути к нормальной жизни)».
Знакомство с жизненными принципами Германа Стерлигова, в которых отражено его отношение к банкам, православию и прививкам, прочтение советов по обучению детей правилам строительства дома и кладки печи, знакомство со взглядами бывшего банкира на содержание собак на привязи, которым мы не будем давать оценки, позволяет понять, что русский дауншифтинг – явление самобытное и куда более глубокое, чем его американские или австралийские аналоги. Возможно, выросшее на иной почве, где стоит вспомнить не уже упоминавшегося Диоклетиана, книгу Генри Дэвида Торо «Уолден, или Жизнь в лесу», а также идеологические параллели с культурой хиппи и философией нью-эйдж, а христианские идеи и их переработку в жизненной философии опрощения Л.Н. Толстого.
Австралийский дауншифтер дистанцируется не от мира, благами которого он стремится пользоваться, в том числе раскрывая свой творческий потенциал, а от работы, которая выступает помехой, отнимает время от наслаждения благами жизни. Г. Стерлигов, как и Толстой, стремится построить свой мир на основе собственного знания, собственных представлений о должном.
“Опрощение” Льва Толстого
Отчасти это поведение указывает на следующий за регрессивным восстановлением персоны вариант реакции индивидов на прорыв бессознательного и раскол, истончение персоны – отождествление себя с коллективным бессознательным. Вспомним, после глубокого мировоззренческого кризиса, сопряженного с религиозными исканиями (повлекшими за собой отступление от Православной церкви), писатель пришел к мысли, что лучшая жизнь – это жизнь земледельца, крестьянина, «простого трудового народа», не обремененного излишними материальными ценностями. Именно тогда Толстой уезжает в Ясную поляну и радикально меняет свой образ жизни. Философия опрощения не могла не вызвать реакцию у религиозных философов того времени.
Один из наиболее ярких ответов опрощению дает о. Сергий Булгаков, считая, что «Толстой испытал такой же жгучий стыд своего существования, какой испытывается многими, когда приходится войти в соприкосновение с миром, который обычно отделен глухою стеной, и пережить при этом жуткое чувство своего бессилия. Перед Толстым как будто впервые встает в это время социальный вопрос. Как же он справляется с ним? Во время религиозного кризиса, здесь описываемого, он начал сближаться с “верующими из бедных, простых, неученых людей”, которые, хотя и имели “суеверия”, но “они были необходимым условием этой жизни”».
Характерно, что данная статья С. Н. Булгакова вышла в сборнике «О религии Льва Толстого» в том же 1912 г., когда в ежегоднике издательства Рашера были опубликованы очерки «Новые пути в психологии» Юнга, позже получившие название «Психология бессознательного».
Данный факт не просто совпадение, а первая интеллектуальная реакция на некогда новое явление общественной жизни, осмыслить которое невозможно без обращения к его истокам.
По материалам: Зайцев П. Л., Оводова С. Н. Дауншифтинг или опрощение? к вопросу об авторстве современного культурного явления // 2018 / Вестник Омского университета // УДК 130.2 // DOI 10.25513/1812-3996.2018.23(4).158-161
